«Обмани, но останься»: почему Анна Винтур — все еще самая влиятельная женщина мира моды

Сегодня великую и ужасную Анну многие упрекают в консерватизме. Дескать, именно с ее подачи Vogue перестал не то что задавать тренды, а даже поспевать за уже имеющимися. Но так было отнюдь не всегда. Более того: ее «правление» началось с настоящей революции. Вернемся на 37 лет назад, в ноябрь 1988-го. В редакции раздается звонок: представители типографии уточняют, не произошло ли какой-то ошибки. Их смутила обложка с моделью Микаэлой Берку. На ней девушка стоит в кутюрном топе Christian Lacroix с византийским крестом, расшитом камнями, и простых синих джинсах. Растрепанные от ветра волосы, широкая улыбка, прищуренные глаза, непринужденная поза и минимум макияжа.

Сегодня это изображение вряд ли кого-то удивит. Но в 1988-м оно вызвало революцию. Для контекста надо понимать, как выглядели обложки Vogue до этого. На протяжении 80-х их снимал исключительно легендарный Ричард Аведон. Модели позировали ему на белом студийном фоне, в драматичном макияже и броских, крупных украшениях. Только крупные планы — и обязательно взгляд, направленный прямо в объектив. Долгое время это было золотым стандартом глянцевой обложки — но все изменилось в приходом Анны Винтур. Что еще любопытнее, легендарный кадр получился по чистой случайности. Как рассказывает стилист съемки, Карлин Сер де Дюдзель, джинсы пришлось использовать, потому что вернувшаяся из отпуска Микаэла не влезла в узкую подиумную юбку. Так деним (и не какой-нибудь дизайнерский, а вполне демократичный Guess) впервые оказался на обложке «библии моды». И глянец уже никогда не был прежним.

Но это не единственное, что изменилось в глянцевом бизнесе с приходом Анны Винтур. Именно с ее подачи знаменитости на страницах фэшн-журналов заметно потеснили моделей. В первый же год своего главредства она поставила на обложку Мадонну — еще не всеми признанную поп-королеву, а безумно популярную, но весьма скандальную звезду. По словам самой Винтур, эта идея посетила ее после случайного разговора с соседом по креслу в самолете. Незнакомец поинтересовался, где работает его собеседница. Получив ответ, он сказал: «Это самый потрясающий журнал, такой роскошный, такой элегантный. Он олицетворяет все самое классическое и красивое. Это Кэтрин Хепберн, Одри Хепберн, Грейс Келли — и это никогда не будет кто-то вроде Мадонны». Но Винтур всегда любила обманывать ожидания — и пошла на риск, выбрав неочевидную героиню. Ставка сработала: номер стал бестселлером, а тираж превысил прошлогодний на 200 000 экземпляров.

С тех пор Винтур стала повторять этот трюк из раза в раз, до тех пор, пока к нулевым селебрити окончательно не вытеснили моделей с обложек Vogue. И хотя инсайдеры индустрии справедливо сетовали, что это размывает имидж издания, а модели остаются без работы, руководство Condé Nast все устраивало: тиражи росли, а с ними и доходы от рекламы. С тех пор Анна не раз выбирала неочевидных героинь — от Мелании Трамп (разумеется, задолго до президентства Трампа) до Ким Кардашьян (на тот момент — звезды реалити-шоу и невесты Канье Уэста) и новоиспеченной супруги Джеффа Безоса, Лорен Санчес. Можно сколько угодно критиковать этот подход, но очевидно одно: Винтур первой почувствовала, что мода становится неотъемлемой частью поп-культуры. И главный глянцевый журнал должен был отражать эти перемены.

Впрочем, влияние «ядерной зимы» (так в индустрии прозвали нашу героиню за непростой характер) распространялось далеко за пределы глянца. В моде она стала тем, кого принято называть «делателем королей» — человеком, чьего решения достаточно, чтобы превратить дизайнера в суперзвезду. Или, напротив, разрушить его карьеру. Хрестоматийный пример — Джон Гальяно. Его Анна выручила дважды. Впервые — в 1994-м, когда молодой и практически нищий дизайнер еле сводил концы с концами, пытаясь спланировать показ новой коллекции. Не без помощи Винтур (и ее коллеги по Vogue Андре Леона Телли) Джон получил и деньги на пошив коллекции, и особняк Сао Шлюмберже для проведения шоу — а потом и вовсе стал креативным директором Givenchy.

В 2011-м, когда Гальяно потерял работу в Dior из-за антисемитских высказываний, она продолжила поддерживать старого друга — и, как поговаривают, приложила руку к его назначению в Maison Margiela. А в прошлом году и вовсе хотела устроить Met Gala его имени, но поменяла свои планы едва ли не в последний момент. Владелец LVMH Бернар Арно открыто признавался, что прислушивается к мнению экс-главреда Vogue при выборе креативных директоров в своих брендах. Да что там: легенда глянца взрастила целое поколение американских дизайнеров, которые стали известны только благодаря поддержке Vogue.

Впрочем, в мегабренд планетарного масштаба Анна превратила не только вверенный ей журнал, но и себя саму. Да что там: на данный момент она и есть Vogue. В своих твидовых костюмах Chanel, неизменных черных очках и с безупречным каре. Этот образ стал ее визитной карточкой: его сотни раз повторяли для съемок и образов на Хэллоуин, пародировали и тиражировали. Похвастаться такой степенью узнаваемости могут не все дизайнеры, а из главредов глянца, пожалуй, более никто. Винтур могла бы запатентовать свой облик — и это ни у кого бы не вызвало вопросов. Легенды о ее сложном характере и безжалостном подходе к работе ходят далеко за пределами индустрии. Да что там: она даже стала прообразом Миранды Пристли — монструозного главреда глянцевого журнала «Подиум» из книги «Дьявол носит Prada» и одноименного культового фильма. Может ли этим похвастаться любой другой персонаж из мира моды? Едва ли.