Виктория Толстоганова: «Возраст – это глобальное издевательство над людьми»

Мне очень понравились сценарий Ладо (Кватании, режиссера картины. – Прим. НВ) и наша первая встреча на пробах. В общем-то, меня привлекали все составляющие этой истории, поэтому я была рада, когда меня утвердили. Дебютант – да, но такого ощущения совсем не было. Он с хорошей режиссерской наглостью добивался того, чего хотел от актеров на площадке, а мне очень нравится, когда человек знает, что ему нужно. Оставалось только слушать, слышать и соответствовать. Ладо классный!

Он вам доверял?

Расскажу историю. Уже после съемок мы делали фотосессию для афиши – снимали каждого артиста по отдельности. Ладо с нами не было, но ему тут же все отправляли – и он давал комментарии. Переслали мои кадры – и вот ко мне подходит фотограф и говорит: «Все отлично, только Ладо просит, чтобы вы на картинках плакали и смеялись одновременно»... То есть он настолько безусловно в меня верил, что у него даже не возникало вопроса, получится у меня это сейчас или нет. Не в рамках какой-то киноистории, а перед фотокамерой. Конечно получится! (Смеется.) В этом смысле он невероятный молодец – ни минуты не сомневался в актерах, которых взял себе в команду.

Неужели в вашем случае такое доверие еще не стало привычным делом?

По-разному бывает. И это даже не от меня зависит, а от всех обстоятельств во время съемок. Я, собственно, поэтому и ненавижу ходить на пробы и никто никогда меня не уговорит, что это важный и нужный этап. Наверное, они нужны больше продюсерам, а не режиссеру, но сами по себе они абсолютная фигня. Понять, на что артист способен, можно и по его другим работам... Обычно это просто вымученная трата времени.

В фильме подробно показаны быт и мода середины 80-х. Долго вживались в образ?

Нам очень тщательно подбирали одежду, в которой обязательно фотографировали – и с детьми, и с Нико (Тавадзе, исполнителем главной роли и экранным мужем Виктории. – Прим.НВ). Помните семейные съемки в фотоателье? А еще парики... Я ужасно их не люблю в принципе, а эти меня просто измучили. Я спрашивала у гримеров, где они откопали такой кошмар? (Смеется.) И в ответ слышала, что они «из того времени».

Вашему партнеру Нико повезло куда больше.

Кстати, с ним связана забавная и загадочная история. Ладо долго искал актера, я была в курсе всех кандидатов, их было много. А потом мне вдруг говорят: «Нико Тавадзе»... В смысле? Как такое возможно?! Дело в том, что лет восемь назад мы уже работали вместе – снимались в небольшом сериале, который никто так и не увидел. Сценарист Наташа Виолина на один из моих дней рождения подарила мне коллаж с тех съемок, который зацепился у меня на подоконнике, – и я буквально каждый день видела этого самого Нико. (Смеется.) И тут мы вдруг встречаемся на съемках столько времени спустя – как родные люди. Мне кажется, я была единственной, кто знал его до «Казни». Кстати, в жизни он совсем не похож на своего героя – интеллигентный тбилисец, любит поговорить о театре, опере, грузинских постановках... Но как смог перевоплотиться!

Вашу героиню можно описать альмодоварской формулировкой «женщина на грани нервного срыва». А в жизни тоже можете дать драмы?

На съемочной площадке я все беру из себя, поэтому, в принципе, могу. (Смеется.) Но, надеюсь, в реальности я все-таки спокойнее. Тем более свой нервный запас я правда оставляю на работе. В «Казни» я играю несчастную женщину, которая живет в условиях, когда уже нет любви и есть обман. К своему мужу она испытывает некую смесь из ненависти, страха и страсти. Конечно, это омерзительно, потому что она могла бы цвести и быть королевой, но у нее нет жизни без него.

Думаете, это чисто советская черта?

Нет, тут речь скорее о жертве, которая уже не может без своего мучителя. Это вы и сейчас встретите где угодно.

И все-таки вы контрол-фрик? Человек, который создает кучу правил для себя и окружающих и потом страдает, если какие-то из них не соблюдаются? Или это вообще не про вас?

Наверное, я могла бы такой быть, особенно по отношению к старшей дочери Варе. Но довольно быстро поняла, что этот подход не работает и мне не интересен. Сейчас я просто наслаждаюсь, наблюдая за своими детьми со стороны. Иногда, возможно, даже слишком со стороны. Не воспитываю их вообще – только смеюсь, ругаюсь матом и веду себя как последняя шкода. (Смеется.) И сама очень часто вспоминаю, что моя мама никогда меня не ругала. Может, и я детям запомнюсь такой.

Заходишь в «Википедию» и первым делом читаешь, что в марте вы отпразднуете 50-летие. Какие чувства у вас вызывает эта цифра?

Она мне категорически не нравится, как и все, что связано с возрастом. У меня внутри есть своя формула, по которой получается, что мне намного меньше. (Смеется.) Я совсем по-другому себя ощущаю. Люблю свой день рождения, обожаю подарки, но не хочу ничего понимать про то, сколько кому исполнилось. Возраст – это глобальное издевательство над людьми.

А было раньше такое, что вы его себе прибавляли?

Было. Но не больше года. (Смеется.) А когда поступала в ГИТИС, наоборот, говорила, что мне 19, а не 20. Наверное, тогда это имело какое-то значение. В принципе, я и сейчас на полном серьезе могу сказать, что мне 38. Как-то мы обсуждали эту тему с Алисой Хазановой, и она удивлялась моему беспокойству. Говорила: «XXI век на дворе, старости нет!» И действительно, у нас сегодня столько возможностей, главное – распорядиться ими с умом. Еще расслабиться помогает реализованность в профессии. Хотя в России с этим не все хорошо: представить Мэрил Стрип, которая будет сидеть без работы в Голливуде, невозможно, в то время как наше кино довольно молодое.

Юные актрисы вас не раздражают?

Совсем нет! Я вообще люблю женщин, обожаю любоваться их красотой. У меня куча 30-летних подруг, и мне кажется, мы абсолютно одного возраста. (Смеется.)

Фото: ДАНИЛ ГОЛОВКИН
Стиль: ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАНОВА
Интервью: ДЕНИС МЕРЕЖКОВСКИЙ

МАКИЯЖ И ПРИЧЕСКА: КАТАРИНА КОЧИК; АССИСТЕНТ СТИЛИСТА МАРГАРИТА ГУБАЙДУЛЛИНА; АССИСТЕНТ ФОТОГРАФА ДМИТРИЙ КОНСТАНТИНОВ@ BOLDMOSCOW; ПРОДЮСЕР КСЕНИЯ СТЕПИНА. БЛАГОДАРИМ ВСЕРОССИЙСКИЙ МУЗЕЙ ДЕКОРАТИВНОГО ИСКУССТВА ЗА ПОМОЩЬ В ОРГАНИЗАЦИИ СЪЕМКИ.