Meet For Charity: какой должна быть современная благотворительность

Ольга, как все началось?

Забавная история. У меня было PR-агентство, где мы занимались развитием молодых брендов. Как-то сидели в офисе и одна из коллег, Оксана (ее имя уже вошло в историю), сказала, что хочет пойти на свидание. Мой брат на это ответил «отстань», и я разместила объявление в фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), пометив, что нужно делать ставки и что деньги за эту встречу пойдут на благотворительность. Выиграла сумма в 20 тысяч рублей, а тогда это было очень много. Потом многие начали просить меня «продать» их, и так все завертелось: нарисовали логотип, сделали страничку, пригласили Дашу Веледееву, Алену Долецкую и других. Потом я позвонила Сергею Капкову, он посмеялся, спросил: «Что скажет моя девушка?», — но согласился. Здесь случился взрыв — и пресса атаковала нас вопросами, почему мы продаем людей. К слову, Сергей «ушел» за 300 тысяч рублей. На этом моменте я решила сделать проект масштабным. С коллегой мы полетели в Силиконовую долину, где две недели знакомились с их опытом. Сформировали концепцию, план и начали работать над сайтом и приложением. Сейчас уже появился инвестор, команда и планы запустить MFC в Лондоне, Дубае, Китае и Америке.

У Оксаны было успешное свидание?

Была приятная встреча и розочка, но не получилось. Зато у нас сложились другие пары. Например, телеведущая Мария Белова и певец T-killah. Он ухаживал за ней давно, но познакомились они именно благодаря MFC. Мне кажется, у них большое будущее.

Вы не думали сделать в своем приложении отдельную дейтинг-секцию?

Да, размышляли. Есть схожая штука, американская, в которой регистрируют только людей с определенным доходом, статусом и репутацией и по рекомендации. Скажем так, high society. Думаем над этой концепцией, но обязательно с интеграцией charity.

У вас уже сформировался свой клуб за эти два года?

Закрытый клуб меценатов. Для тех, кто за год потратил больше миллиона рублей на встречи, кто неравнодушен к проекту. У них определенный уровень дохода и развития. Так как весь проект про связи, этот клуб дает возможность доступа друг к другу. Наша задача – сделать такой формат встреч, чтобы они располагали к общению. Даже была идея полететь вместе на Burning Man!

А какая главная идея у проекта?

Мы прививаем некую филантропию людям, так как в России это не очень развито. В Европе это впрыскивается в кровь еще в школе, что 10% своего времени и 10% своего дохода ты тратишь на благотворительность, и это нормально. В России же это считается сверхусилием, но при этом люди очень добрые. Наш проект – это больше, чем просто аукцион, поэтому на сайте мы делаем свое медиа с интервью, фотографиями со встреч и специальными роликами для YouTube.

Есть еще приложение?

В приложении, как и на сайте, разные категории лотов. Можно будет выбрать «бизнес», «культуру», «спорт», «медиа». Будут интересные партнерские форматы по категориям. Можно предлагать лоты, отслеживать аукционы и выбирать фонды.

А как вы выбираете лоты?

Сейчас мы сотрудничаем с 61 благотворительным фондом, и они как раз привлекают участников. Мы являемся сервисом: пишем тексты, делаем правильный пиар, организовываем сами встречи, менеджмент, как до, так и после, тоже на нас. Со своей стороны тоже иногда привлекаем людей, и еще у нас есть клуб амбассадоров. Это люди, которые well-connected, как, например, Ирина Баранова, – она патрон «Гаража», театра «Практика» и лекториев «Прямая речь». Ее круг контактов велик — и так как она просто неравнодушна к благотворительности и к MFC, то привлекает участников и является лицом проекта.

Могу я, будучи не амбассадором, привлекать лоты? Например, если встречу Мадонну, могу ей предложить участие?

Да! Ко мне недавно приезжал наш добрый клиент, который дружит с Ричардом Брэнсоном. И я ему говорю: «Слушай, тебе же не сложно ему рассказать о проекте?» Он согласился и при мне позвонил ему: «Привет, Ричард! Моя подруга Оля в Москве делает такую штуку, как насчет того, чтобы поучаствовать?» Только Ричард приезжал тогда всего на пару дней, поэтому не получилось, но это уже другая история.

С кем бы ты сама хотела встретиться?

Задаю себе вопрос этот давно. Наверное... М-м-м... С Иванкой Трамп, Викторией Бекхэм, Натальей Водяновой, Уорреном Баффетом, Дашей Жуковой. Еще с владельцем «Кофемании»! Спросила бы, как создать такой сильный бренд. На самом деле в моей жизни столько удивительных встреч, что не приходится мечтать о большем.

Расскажи, как ты начала заниматься благотворительностью?

Получилось неожиданно, я никогда не мечтала этим заниматься. Мне удалось достичь больших результатов в пиаре, но пять лет назад я случайно попала на благотворительный праздник с особенными детьми, мне очень понравилось, и я запустила Handmade Charity. Потом попала в один детский дом и по стечению обстоятельств стала его попечителем. У меня всегда были моменты в работе, когда я говорила, что хочу закрыть бизнес, меня еще не понимали, ведь я занималась модой, лайфстайлом, а это же путешествия и определенный круг общения. Тогда была цель, наверное, навязанная, может, родителями или обществом, что надо быть успешным и зарабатывать. Зато сейчас я четко понимаю, что занимаюсь именно тем, чем хочу.

Так вот, когда я попала в детский дом, увидела женщину, которая посвятила себя воспитанию тех детей, что там. Я приходила — и мой мир останавливался, думала: «Женщина, которая воспитала больше 150 чужих детей и продолжает это делать, еще и одна, ведь у нее умер муж. Нет, я не вернусь на работу, потому что то, чем я занимаюсь, не имеет никакой социальной значимости». Так я стала меньше уделять времени основной работе, больше проводить его в детском доме и посвящать социальным проектам. Так и вошел в мою жизнь MFC, который стал как социальным, так и бизнес-проектом. Последнее я не скрываю, это бизнес.

Давай развенчаем миф о том, что благотворительность не может быть прибыльным бизнесом.

На самом деле благотворительность – это же деньги. Мы тратим деньги – мы должны получить удовольствие. Например, на десерт в «Кофемании», потому что «Кофемания» создает нам условия, при которых мы получаем удовольствие. Когда мы занимаемся благотворительностью, в нас часто пытаются вызвать чувство боли, вины, несчастья, сострадания. Это неправильно.

Показывая страшные картинки, можно, конечно, добиться помощи, но человек энергетически вовлечется в нее. А создав человеку игру, «фан», win-win-ситуацию, когда он и помогает и что-то получает взамен, — это совсем другое чувство. Согласитесь, что хочется в это играть, хочется в этом участвовать. Иногда мотивация – это благотворительность, а иногда мотивация – это действительно бизнес-встреча, но это всегда помощь! По сути ты так же помогаешь, только происходит все another way. Это первый миф.

Какие еще есть мифы?

Второй миф: когда начинаешь заниматься благотворительностью, посвящаешь ей всего себя, все свое время, и это невыгодный процесс. Это тоже неправильно. Вспоминаю всегда Рубена Варданяна, к которому как-то обратилась: «Вы знаете, у меня такой классный проект Handmade Charity, он помогает детям социализироваться». А он мне ответил: «Проект самоокупаем?» Я на него круглыми глазами посмотрела: «В смысле? Это полностью благотворительный проект», — а он: «Когда он будет на самоокупаемости или приносить доход на его реализацию, тогда приходите, я вам помогу советом и делом». Я сначала задумалась: «Как же так?» - а потом поняла, что благотворительность должна быть эффективной. Потому что на благотворительные пожертвования очень сложно существовать, так как сегодня они есть – завтра нет.

Альтруизм — это хорошо, но опасно. На самом деле - никто, может быть, этого не знает — есть закон в благотворительных организациях, который подразумевает, что нецелевые пожертвования фонд обязан тратить на свои благотворительные программы. Только 20% затрат фонда может быть использовано непосредственно на его содержание: на зарплаты, рекламу, аренду и прочие административные расходы. В Meet For Charity еще меньше — 15%, которые реинвестируются в развитие проекта. Строить инновационный социальный проект, не зависящий от благотворительных пожертвований, который может масштабироваться, расширяться, быть эффективным, – это невероятно мотивирует.

Как разделять личную жизнь и такую работу, в которую легко погрузиться полностью?

Иногда немного пугает, потому что ты вовлекаешься в это настолько, что хочется делать какие-то глобальные вещи. Но, с другой стороны, во-первых, это дает огромную эмоциональную отдачу, во-вторых, ты видишь результат, ну а в-третьих, я не хотела бы в это заигрываться, но все равно понимаю, что есть своя жизнь, есть цели, и нужно просто очень четко это разделять. Для меня это работа, инфраструктура, культура. То есть моя миссия – вовлечь людей в благотворительность с той стороны, с которой они могут это сделать.

Какие есть форматы?

Первое — проект Handmade Charity. Он как раз о том, что, если у тебя нет возможности перечислить деньги, если ты боишься поехать в детский дом или в больницу, ты можешь просто в одно из воскресений прийти в кафе, в которое тебе привычно и не страшно, не знаю, Zupperia или Uilliam’s. Второй формат – это встречи MFC, когда люди имеют достаточно средств, чтобы сделать пожертвования. Ну и третий – это детский дом, которым я регулярно занимаюсь, где есть разного рода помощь. И всеми форматами я показываю, что благотворительность может быть совершенно разной. Это не страшно, это современно, это модно, это имеет разные форматы!

Еще у нас есть такая новогодняя акция с департаментом культуры «Исполни желание». Мы собираем письма детей с особенностями развития и малоимущих детей, человек может стать Дедом Морозом и исполнить желание. Один мальчик пожелал встретиться с Николаем Валуевым, и люди через шесть рукопожатий нашли Валуева, он с ним встретился и сфотографировался. Другой мальчик пожелал встретиться с Иваном Ургантом и попасть на его шоу, и мы это тоже сделали. Все делается просто, как раз-два-три, и благотворительность может войти в жизнь каждого человека совершенно простым способом.

Текст: ЕКАТЕРИНА ПОКЛАД