Возвращение сюрреализма и тяга к эскапизму: как странные вещи снова вошли в моду
«В трудные времена мода всегда неистова», — говорила великая Эльза Скиапарелли. Судя по всему, в последние пару сезонов ее мнение поддерживают решительно все дизайнеры. Особенно это заметно, глядя на осенне-зимние коллекции. Они оказались на удивление полны необычных, странных и попросту абсолютно не носибельных вещей, едва ли пригодных для использования по прямому назначению в реальной жизни. Почему вдруг все снова начали воспринимать моду как искусство и площадку для самовыражения, если еще пару лет назад казалось, что дизайнеры поголовно взяли курс на утилитарность и не готовы больше делать арт-объекты вместо одежды?
Первая причина из разряда очевидных. Не смейтесь, но мы вынуждены констатировать прописную истину: мода циклична. Она имеет свойство периодически возвращаться в уже пройденные точки и повторяться если не в точности, то по крайне мере очень близко по настроению к первоисточнику. Сколько бы исследователи ни бились в попытках установления некой закономерности, с которой тренды возвращаются, выявить ее так и не удалось. Одно понятно точно: 100 лет — достаточно для модного камбэка временной отрезок. Почти столько успело пройти с первого пришествия сюрреализма. На 30-е годы прошлого века пришелся пик популярности уже упомянутой Эльзы Скиапарелли. Платья-лобстеры, шляпки-туфельки, вышивки с эффектом оптической иллюзии, дружба и сотрудничество с Дали и Кокто — «неистовая Эльза» была настоящим сюрреалистом от моды. Сегодня ее дело вполне достойно продолжает креативный директор Schiaparelli Дэниел Росберри, которому удалось вернуть Дому былую славу и интерес публики — причем за счет следования ее основным принципам и приемам работы.
И потом, не стоит списывать со счетов постоянную погоню модной индустрии за новизной и оригинальностью. Главный страх моды — стать скучной и обыденной. Так что именно тогда, когда это начинает происходить, в ход идут самые неожиданные решения. Бра-воздушные шарики, платья-машины и каблуки-розы Джонатана Андерсона для Loewe, обувь с золотыми «пальцами», бра-конусы и самые невероятные шляпки Дэниела Росберри для Loewe, платья-обманки с «голым» принтом Balmain и Y/Project — все это отлично справляется со своей задачей по удержанию нашего внимания. Дизайнеры постоянно держат нас в напряжении: мы не знаем, чего ждать дальше — еще более удивительных находок или, напротив, обратного движения к утилитарности? Именно этот элемент саспенса и заставляет нас следить за тем, что происходит на подиумах. Когда сегодняшняя гипертрофированная мода надоест, дизайнеры снова вернутся к чему-то понятному — и так по кругу.
И, наконец, не стоит недооценивать смысл уже упомянутой цитаты Эльзы Скиапарелли. Если внимательно посмотреть на основные вехи истории моды, то становится понятно, что самые экстравагантные тренды действительно рождались в самые сложные моменты. Взять все тот же сюрреализм: он появился во многом из-за фрустрации и разочарования художников и дизайнеров после Первой мировой. Через эксперименты они искали способ сбежать от неприглядной реальности, отделить дух от материи, переосмыслить обыденность и наделить ее новыми, неожиданными чертами. Век спустя мы переживаем уже другие социальные потрясения — но они имеют на нас то же влияние. Пандемия, обострившиеся социальные противоречия, связанные с гендером, сексуальностью и экономическим неравенством, постоянно вспыхивающие военные конфликты и непрестанная борьба за демократию — все это коренным образом меняет наше восприятие реальности. И порождает стремление к эскапизму. Который мы ищем в том числе и в моде. Дизайнеры не могут это не чувствовать — и в ответ предлагают нам такие вещи, которые способны если не успокоить нас, то хотя бы на время отвлечь. А в текущих условиях это уже большое дело.
